Виктор Песиголовец - Любовница Леонарда[СИ]
— Отправляйте! — согласилась девушка после недолгих раздумий. И когда заместитель и секретарша вышли, с горечью прошептала: — Ну, чего, чего тебе не хватает, Колька?
…На этот раз он возник на пороге прихожей гораздо раньше, чем вчера, Архелия еще даже не подоила Березку. Ни слова не говоря, сбросил с ног грязные сапоги, уронил с плеч мокрую фуфайку прямо на пол и понуро побрел в свою комнату.
— Ты зачем пришел? — бросила ему в спину хозяйка. — Я тебя больше не ждала!
— Не ругайся… Я это… так получилось… — не поворачиваясь, пробубнил он и скрылся за дверью спальни.
До утра оттуда не было слышно ни звука.
На рассвете парень убежал на работу, отказавшись от завтрака и даже толком не умывшись.
Архелия лишь тяжко вздохнула и, подойдя к окну, уставилась незрячими глазами в темноту.
На улице лил проливной дождь, а в саду тихо постанывали старые яблони, уставшие от постоянной слякоти и тоскующие по настоящей зиме — со снегом и морозами…
Перед обедом в дом Гурских неожиданно заявилась заведующая детсадом Тамара Георгиевна.
— Лиечка, миленькая, мне нужно с тобой поговорить! — начала она сладким голосочком, едва переступив порог прихожей.
— Проходите в гостиную! — пригласила хозяйка. — Присаживайтесь! А я сейчас быстренько чайку приготовлю. Выпьете, согреетесь, а то, небось, промерзли, пока шли ко мне. Погода ведь ужасная — сыро, ветрено…
— Не откажусь! — приязненно заулыбалась женщина, снимая с плеч влажный кожаный плащ. — А может, на кухне и поговорим? Там, наверно, теплее.
— Давайте на кухне! — согласилась девушка.
Пока она готовила чай, Тамара Георгиевна сидела на табурете у батареи и растирала свои озябшие руки.
— Так что у вас за разговор ко мне? — напомнила Архелия, когда чашки с горячим напитком уже стояли на столе.
Заведующая детсадом пересела поближе и, откашлявшись, стала неторопливо излагать цель своего визита.
— Ты, наверно, знаешь, что неделю назад нашу новую фельдшерицу выписали из роддома. Она родила мальчика… От кого, ты, конечно, догадываешься…
— Догадываюсь! — не захотела кривить душой девушка.
— Да, от моего мужа, Евгения Ивановича, — вздохнула Тамара Георгиевна. — Одно время он бегал к этой Светке, часто ночевал у нее… Слава Богу, вскоре супруг образумился, но теперь вот на свет появился этот ребенок, так сказать, плод блуда ветреной девчушки и седого мужика, сошедшего с ума на старости лет…
Архелия, слушая гостью, посматривала на нее с тревогой. Чего она хочет, уж не задумала ли против младенца и его матери чего-нибудь плохого? Однако дальнейшие речи заведующей детсадом развеяли все страхи девушки.
— Как бы там ни было, Светкин мальчик и мне не чужой! Как ни крути, получается, что он родной брат по отцу нашей с Евгением Ивановичем дочки Лялечки. И мне совсем небезразлична судьба этого ребенка.
— А с ним что-то не так? — спросила хозяйка, подливая в чашку гости чая.
— Да, к счастью, дитя родилось здоровым — полненькое такое, румяное, — усмехнулась Тамара Георгиевна. — А вот у его мамаши — проблемы!
— Проблемы?
— Ну да! С жильем. Когда Светку направили на работу в наше село, Кужман поселил ее в хату бабы Фроси Ладатчихи. Она тогда как раз к сыну в Козельщину перебралась. Потом что-то не ужилась там и вернулась домой, но Светку выгонять не стала. И сосуществовали они мирно и были довольны друг другом. А вот теперь, когда у фельдшерицы появился приплод, старуха взъерепенилась: ищи, говорит, себе другую квартиру, хочу спокойно спать ночами, а не слушать плач твоего байстрюка.
— Ох, уж эта баба Фрося! — с осуждением покачала головой Архелия. — Разве ж можно человека с ребенком, да еще в зимнее время, выгонять из хаты?!
— А что ты ей сделаешь? — развела руками заведующая. — Взывать к совести, по-моему, бесполезно. Баба Ладатчиха — человек трудный…
— И к кому Светка собирается перебираться? Кто ее примет с младенцем? — девушка протянула гостье тарелку с вергунами.
Та взяла один, откусила, запила глотком чая и задумчиво проговорила:
— Кужман уже полсела оббегал в поисках пристанища для фельдшерицы, но пока желающих приютить ее не нашлось… Я уже было чуть не забрала Светку к себе, но в последний момент передумала. Это же черти что получится — жена и любовница под одной крышей! Что люди скажут? Да и за мужа, честно говоря, я неспокойна. Мало ли как он себя поведет…
— Нет, нет, этот вариант, конечно же, не подходит! — засмеялась Архелия. — Светка не должна жить с вами, в Талашковке этого не поймут…
— Так я вот и пришла к тебе за помощью, — наконец, дошла до сути своего вопроса женщина. — У тебя же хата пустует, ну, та, в которой покойная Евдошка обитала. Может, пустишь туда фельдшерицу?
— Конечно, пущу! — с энтузиазмом откликнулась девушка. Но тут же с сомнением прибавила: — Но, вы же знаете, там газа нет, печное отопление…
— Фи! — беззаботно отмахнулась Тамара Георгиевна. — И угля, и дров мы с Евгением Ивановичем купим и завезем. Это не проблема!
— Тогда милости прошу! — обрадовалась Архелия. — Я со своей стороны тоже помогу Светке, выпишу кое-каких продуктов. И скажу Жадану, чтобы перевез ее пожитки от бабы Фроси.
— Вот спасибо тебе, Лия! — поблагодарила заведующая и, расчувствовавшись, смахнула с накрашенных ресниц выступившие слезы. Затем, после короткой паузы смущенно опустила глаза и осторожно заметила: — Ты не обидься, но, знаешь, люди разное о Евдошкиной хате говорят, мол, неспокойно там по ночам… Может, позвать батюшку, пусть освятит ее, а?
Девушка озадаченно потерла виски пальцами, вздохнула.
— Это не помешает… Пусть освятит…
— Отзывчивый ты человек, Лия! — Тамара Георгиевна ласково погладила ее по руке. — Дай тебе Бог счастья!
— Да и вы молодец! — похвалила гостью Архелия. — Далеко не всякая обманутая жена поступила бы в этой ситуации так благородно, как вы…
Микола пришел с работы трезвый. В прихожей не спеша снял сапоги, куртку и заглянул в гостиную.
Девушка сидела перед телевизором и делала вид, что не замечает Грицая.
— Лия! — негромко окликнул он. — Ты даже не вышла встретить меня…
Чуть повернув голову в его сторону, Архелия бросила без особой приязни:
— Откуда я знала, какой ты заявился, может опять поддатый! Вот и не стала встречать.
— Да ты прекрасно знала, что я приду непьяный! — недовольно сказал парень, опускаясь на диван. — Ты ведь звонила Райке, интересовалась… Мне хлопцы говорили…
— Но ты ведь мог после работы зайти в закусочную, — вздохнула девушка, поднимаясь с кресла. И, вскользь взглянув на Миколу, произнесла уже другим, более теплым, голосом: — Ладно, Колька, иди мой руки — и за стол! Я приготовила твой любимый рассольник и жаркое.
— Значит, все-таки ждала! — усмехнулся Грицай и, помявшись, вдруг виновато опустил глаза: — Ты прости меня, что я два дня квасил, как последний дурак… Уж очень было паршиво на душе. Сама понимаешь, не такое это простое дело — в одночасье начать новую жизнь, оставив за бортом прошлое…
— Да понимаю! — с болью воскликнула Архелия. — Все понимаю! Мне ведь тоже нелегко… Но я же не напиваюсь. И ты, пожалуйста, не пей, очень тебя прошу!
— Не буду…
Лицо девушки просветлело.
— Я так рада услышать это от тебя! — призналась она и, ласково улыбнувшись, пошлепала на кухню накрывать на стол.
А повеселевший Микола, на ходу сбрасывая с плеч олимпийку, бодрым шагом направился в ванную.
Ужинали они вместе. Неторопливо говорили о погоде, о делах на зерноскладе, о Жадане и Зое Дмитриевне. Потом чинно смотрели телевизор.
Спать легли в одну постель.
Архелия уснула гораздо позже Грицая, долго ворочалась, то ее колотил озноб, то донимала духота, то подушка, как камень, давила в затылок. Но, наконец, пришел сон…
Девушке привиделось, будто лежит она под высоким бледно-голубым небом посреди луга на мягком клевере. На душе у нее спокойно и радостно. Ничто не заботит ее, ничто не волнует. Стрекочут кузнечики, поют птицы. Рядом мирно щиплет траву белогривый конь. Идиллия длится недолго. Лошадь вдруг начинает тревожно ржать и метаться. Что такое? Что случилось? Архелия поднимает голову, и ее сердце сжимается от ужаса. Весь луг объят кроваво-красным пламенем, оно мощной лавиной, как ураган, несется прямо на нее. Кольцо огня сжимается, еще немного, еще чуть-чуть и…
Девушка вскакивает, горячечно шарит глазами по траве в поисках спасения. Но рядом нет ни овражка, ни ложбинки, ни ямки. Только поодаль небольшое болотце, больше похожее на лужу. Болотце! Это же то, что нужно! Вот где можно укрыться, переждать огненный смерч. Быстрее к нему, быстрее!
Архелия хватает коня за гриву, и они стремглав несутся к воде. Она все ближе, ближе, она уже совсем рядом! Сзади полыхает, клокочет пламя, готовясь поглотить свои жертвы.
